РАССКАЗЫ О ХУАНЕ ТАМАДЕ

[admin]

Хуан Тамад и рисовые лепешки

Рос Хуан лодырем, каких свет не видывал, и потому прозвали его Хуан Тамад, что значит по-тагальски Ленивый Хуан.

Рано поутру напекла его мать лепешек из клейкого риса и стала будить сына:

— А ну-ка поднимайся, лежебока, ступай в город продавать лепешки.

С этими словами скрутила она из холстины жгут, свернула его кольцом, и получилась круглая подстилочка, чтобы грузы на голове носить. Положила она ее сыну на голову, а сверху поставила тяжелую корзину с рисовыми лепешками.

Идет Хуан, а солнце припекает все жарче и жарче, и до города еще далеко. Он то в тени бамбуковой рощи отдохнет, то присядет на берегу реки — ноги в прохладной воде остудить, то рисовых лепешек поест. Между тем солнце уже начало клониться к закату, и лягушки на заливных полях зарядили свое «Квак-квак! Квак-квак!» А Хуану послышалось: «Пятак! Пятак!» — и он решил, что бросаться такими покупателями — сущий грех. В тот же миг вытряхнул он в воду все, что оставалось у него в корзинке, пообещал лягушкам прийти за платой на будущей неделе и налегке зашагал назад.

Дома он сказал матери, что товар их шел нарасхват, но заплатить покупатели обещали только через неделю. Прошла неделя, за ней вторая, а Хуан все уверял мать, что покупатели просят об отсрочке. Наконец, потеряв терпение, мать в сердцах подоткнула юбку и приказала:

— Ну-ка веди меня к этим бессовестным покупателям!

Привел Хуан мать к рисовым полям, показал на лягушек, которые уже завели свою песню, и говорит:

— Вот они, эти бессовестные покупатели!

Ох и рассердилась же на него мать — один бог знает, сколько тычков и проклятий досталось Хуану Тамаду на обратном пути.

Зато с тех пор мать больше никогда не посылала его в город продавать лепешки.

[admin]

Как Хуан Тамад продавал порошок от блох

Одна человеческая слабость порождает другую. Кому лень пошевелить рукой или ногой, тому и подумать страшно напрячь свою волю. Вот так и получилось, что, поскольку говорить правду подчас трудно, выбрал Хуан Тамад легкий путь и врал напропалую.

Как-то раз мать велела ему сходить в город и купить там печной горшок. А надо сказать, что, на беду, неизвестно откуда напали в ту пору на горожан блохи. Совсем не стало людям от них житья: проклятые твари забирались в одежду и волосы, прыгали по ногам, и жители города, не ведая покоя ни днем, ни ночью, чесались как сумасшедшие.

Хуан купил горшок и отправился в обратный путь. И надо же было случиться, что какая-то шальная блоха забралась ему в городе под рубашку и по дороге укусила так больно, что он завопил и, приплясывая словно одержимый, начал скрести себе грудь, позабыв обо всем на свете. Тут горшок выпал у него из рук, грохнулся на землю и разбился на дюжину кусков.

Уселся Хуан на корточках перед разбитым горшком и пригорюнился: ох и будет ему нагоняй от матери. Посидел, посидел, потом собрал обломки, старательно растер их меж двумя камнями, рассыпал порошок по сверткам из банановых листьев и повернул назад в город.

Идет он по дороге и кричит во все горло: «Порошок от блох! Самый лучший на свете порошок от блох!» От покупателей отбоя нет, не успел дойти до города, как распродал все до одного свертки с порошком.

Домой Хуан вернулся без горшка, зато с сумкой, полной монет. Обрадовалась мать, ног под собой от счастья не чует. Да только без горшка риса не сваришь, и на другой день отправила она Хуана Тамада снова на базар,

Худо ему пришлось, когда подошел он к городу. Толпа разъяренных горожан едва его не растерзала — кулаками перед носом машут, все, какие есть на свете проклятия, на его голову призывают.

— Мы тебе руки-ноги поотрываем, а заодно и голову! — кричат.— Подлый обманщик, вместо порошка от блох подсунул нам толченую глину! Что ты можешь сказать в свое оправдание? Говори, но помни, эти слова могут оказаться последними в твоей жизни, и мы убьем тебя как собаку!

— Подождите, люди добрые! — взмолился Хуан.— Скажите сперва, что вы делали с порошком?

— Как что,— удивились горожане,— посыпали им проклятых блох.

— Вот этого-то я и боялся! Не осталось ли у кого-нибудь из вас хотя бы щепотки моего порошка?

— У меня не осталось,— сказал один из горожан.

— У меня тоже,— вздохнул другой. Во всем городе не нашлось ни щепотки.

— Вот незадача,— огорчился Хуан,— а то бы я тут же показал вам, как действует мой порошок. Сначала нужно поймать блоху, оттянуть ей веко и засыпать глаза порошком. Вот и вся хитрость!

— Хо-хо-хо! — разразился смехом один горожанин.

— Ха-ха-ха! — расхохотался другой, и вскоре уже все жители города надрывали животы, пересказывая друг другу слова Хуана Тамада. Ну и совет он им дал: засыпать порошком глаза блохи, которую не то что поймать, а и разглядеть-то трудно.

Посмеялись горожане над простаком от души и отпустили, наказав больше никогда не торговать в городе порошком от блох.

[admin]

Как Хуан Тамад влюбился

Стоило Хуану Тамаду однажды увидеть прекрасную Марианг Масипаг, как наш лентяй влюбился в нее без памяти.

Он повадился ходить к ней в дом и не отрывая глаз смотрел, как она с утра до позднего вечера, не присаживаясь ни на минутку, хлопочет по хозяйству.

— Послушай-ка, Хуан Тамад,— сказала ему наконец мать девушки,— ты торчишь у нас каждый божий день и только и делаешь, что валяешься на веранде, пялишь глаза на мою дочь, ешь наш рис и пьешь нашу тубу. Не было случая, чтобы ты хоть раз нарубил дров для очага или принес воды из колодца. Такого бездельника, как ты, верно, еще не видывал свет, и можно подумать, что под кожей у тебя не мышцы да кости, как у всех остальных мужчин, а рисовая каша. Иди-ка ты отсюда, и чтобы ноги твоей больше не было на нашем дворе!

Не сказав ни слова, Хуан Тамад ушел, но на другой день он снова был тут как тут, у калитки Марианг с охапкой больших банановых листьев. Тщательно устилая ими дорожку, он шаг за шагом приближался к дому красавицы.

Матушка Марианг долго наблюдала за ним, стоя на пороге, потом терпение у нее лопнуло и она воскликнула:

— Какого дьявола ты возишься с этими дурацкими листьями! Разве я не говорила тебе, чтобы ноги твоей больше не было на нашем дворе?!

— Разве ты не видишь, что я даже не коснулся ногой твоего двора,— отвечал Хуан Тамад.— Я ступаю только по банановым листьям.

[admin]

Как Хуан Тамад искал себе невесту

— Послушай, сынок,— сказала однажды мать Хуану Тамаду,— не пора ли тебе привести в дом молодую жену, ведь я день за днем становлюсь старее и силы у меня убывают.

— А какой должна быть жена? — спросил Хуан.

— Лучше всего, если она будет немногословна,— ответила ему мать.

Отправился Хуан Тамад искать себе невесту, но где бы он ни побывал — и на Западе, и на Востоке женщины говорили слишком много.

В конце концов рассказали ему, что в глухом лесу в полном уединении живет старая женщина с дочерью.

Отыскал он их дом, остановился перед калиткой и крикнул:

— Можно войти? — В ответ ни звука.

Хуан набрался духу, шагнул во двор и снова спрашивает:

— Можно войти? — И опять молчание.

Тогда взобрался он по бамбуковой лесенке в дом, заглянул в комнату и видит: лежит на циновке лицом к Хуану девушка.

— Хочешь стать моей женой? — спрашивает он ее.

А девушка по-прежнему смотрит на него и молчит.

«Так ведь такую молчаливую жену мать и советовала мне выбрать»,— подумал Хуан, схватил девушку в охапку и принес к себе в дом.

— О, несчастный,— не своим голосом закричала мать, увидев Хуана с мертвой девушкой в руках,— ты навлек на себя великую беду. Родичи усопшей, наверное, уже обнаружили пропажу, и только чудо спасет тебя, когда они увидят здесь ее труп!

И вправду, не успела она договорить, как в комнату ворвались родственники мертвой девушки и стали дубасить Хуана палками и поносить его последними словами. А потом они забрали тело умершей девушки и унесли его на кладбище.

[admin]

Хуан Тамад — ясновидец

В один прекрасный день Хуан Тамад возьми да скажи матери:

— Мне дано видеть все, что спрятано. Я могу найти все, что потеряно, и могу предсказать все, что случится в будущем.

— Полно тебе рассказывать сказки, сынок,— отвечала ему мать.— Ты опять придумал какую-то хитрость, чтобы отделаться от работы!

— Ах так,— воскликнул Хуан,— раз ты мне не веришь, я сей же миг расколю бамбуковый столб, что держит кровлю с восточной стороны, и ты увидишь спрятанные в нем сокровища!

— Только посмей,— возмутилась мать,— ведь это я сама припрятала там немного денег на черный день. Плохо мое дело, если ты и вправду стал ясновидцем, теперь мне не уберечь от тебя ни монетки, ни зернышка риса.

И она велела ему убираться из дома и заняться чем-нибудь полезным, но Хуан Тамад спрятался поблизости, подглядел, что мать принялась стряпать, а спустя некоторое время появился в доме и назвал все, что мать приготовила на обед. Это так поразило ее, что на следующий день она не осмелилась послать Хуана за водой или за топливом для очага и похвасталась перед соседями необыкновенным даром своего сына.

Однажды Хуан тайком увел в укромное место соседского буйвола, привязал его к дереву и вернулся в деревню. Когда сосед пришел к его матери посетовать на пропажу, та заверила беднягу, что Хуан непременно отыщет буйвола. Она позвала сына и рассказала ему о беде, что постигла соседа. Хуан охватил голову руками, задумался, словно унесясь мыслями в неведомые дали, а потом встал и велел соседу и матери идти за ним следом.

Нечего и говорить, что буйвол оказался там, куда он их привел, а благодарный сосед не замедлил преподнести в подарок Хуану и его матери отлично зажаренного молочного поросенка.

По соседству от Хуана жил юноша, по уши влюбленный в одну из деревенских красавиц. Однако она соглашалась ответить на его пылкие чувства только в том случае, если он назовет особую примету на ее прекрасном теле. Несчастный влюбленный, прознав о волшебном даре Хуана, немедля поспешил к нему. Хуан выслушал его и в ответ сказал о своем давнем желании отведать молодой козлятины, жаренной на углях. Юноша пообещал:

— Если ты исполнишь желание моего сердца, я угощу тебя тем, чего желает твое чрево.

В тот же день Хуан Тамад появился возле дома красотки, а она, случайно выглянув в окно, как добрая соседка пригласила его зайти в гости.

Хуан, не заставив себя долго упрашивать, поднялся в дом отведать угощения. Они долго болтали о том о сем, и Хуан к слову сказал, что женщина, которая в ближайшую ночь осмелится в полном одиночестве искупаться в источнике возле бамбуковой рощи, обретет колдовские чары.

А Хуану его удивительный дар уже был не в радость: у него совсем не оставалось времени на то, чтоб веять рис или рубить дрова, и он сказал матери:

— Я совсем выбился из сил, матушка, не вели никому меня будить, потому что я буду спать три дня и три ночи.

Явился богач к ним в дом, а мать Хуана и говорит:

— Сын не велел будить его целых три дня и три ночи.

Но богач не стал ее слушать и разбудил Хуана. Тогда тот сел на постели, протер глаза и сказал:

— Ты нарушил мой волшебный сон, и теперь я вижу и знаю не больше тебя.

[admin]

Делянка Хуана Тамада

Как-то говорит Хуан Тамад своей матери: — Дала бы ты мне, матушка, с собой рису и соленой рыбы, и я сходил бы расчистил нам делянку в горах.

Как только стемнело, Хуан спрятался в зарослях бамбука на берегу источника. А красавица, как он и ожидал, не желая упустить столь редкую возможность, появилась возле источника, едва взошла луна.

На другое же утро Хуан сказал пылкому влюбленному, что у его красотки родинка на левом бедре, и юноша вскоре заявился в дом к Хуану, ведя на веревке славную козочку, из которой получилось отменное жаркое.

Какое-то время спустя у одного городского богатея пропал драгоценный камень, и все в один голос стали уговаривать его пойти к Хуану.

Мать ушам своим не поверила. Уж она-то знала ленивый нрав своего сына и все же приготовила ему в дорогу еду, как он просил.

Только Хуан за порог, мать побежала к соседкам — рассказывать о чуде, которое произошло с ее сыном.

— Ты, видно, совсем ума лишилась,— смеялись над ней соседки.— Твой Хуан обвел тебя вокруг пальца, ведь даже малые дети и те знают: нет на свете большего лентяя, чем твой Хуан. Провалиться нам на этом месте, если он не задает сейчас храпака в тени какого-нибудь развесистого дерева.

Солнце клонилось к закату, когда Хуан Тамад пришел домой.

— Славно я поработал сегодня, матушка,— сказал он,— теперь не грех и хорошенько поужинать.

Дрожащими от счастья руками мать наложила ему полную тарелку теплого еще риса, добавила рыбы и спросила:

— Велика ли делянка, которую ты расчистил, сы нок?

— Отселе и доселе,— развел перед собой руками Хуан.— Завтра пойду в горы затемно, так что ты встань пораньше, приготовь мне завтрак и заверни что-нибудь с собой на обед.

— Все сделаю, как ты велел,— заверила его мать.

А наутро еще не взошло солнце, как Хуан вышел из дома, сытно позавтракав и не забыв приладить к поясу сверток риса с приправами.

Мать же Хуана немного погодя отправилась с корзиной грязного белья на речку. Там уже собрались женщины со всей деревни. Они колотили белье о плоские камни, а потом полоскали его в воде.

Сын почуял запах вареной рыбы, доносящийся из кухни.

— Садись скорее ужинать,— сказала мать и принесла из кухни рыбы и полную тарелку риса.

Хуан без лишних слов съел все до крошки, повалился на циновку, расстеленную матерью, и заснул как убитый.

Наутро он снова поднялся ни свет ни заря, наелся жареного рису, отправляя его в рот целыми пригоршнями, и запил завтрак горячим как огонь имбирным чаем. А потом снова покинул дом, прихватив сверток с рисом и свой острый боло.

Так день за днем Хуан уходил из дому на заре и возвращался поздно вечером, жалуясь на усталость.

Между тем слух о делянке Хуана Тамада дошел уже до города, и, когда мать Хуана появлялась на рынке, чтобы продать там овощи, горожане, пересмеиваясь, говорили:

— Смотрите-ка, это мать Хуана Тамада! Скажи-ка нам, велика ли делянка у твоего сына?

И мать все так же отвечала:

Эй, соседка, много ли леса вырубил твой ненаглядный сынок?

— Отселе и доселе,— повторила мать слова Хуана, и женщины дружно рассмеялись, не прерывая ни на минуту своей работы.

Когда Хуан вечером возвратился домой, мать поджидала его на верхней площадке лестницы, ведущей в дом.

— Если бы ты знала, как я устал, матушка,—сказал ей Хуан.— А от голода совсем живот подвело. У меня прямо слюнки потекли.

Вскоре пошли дожди и приспело время высаживать в землю рассаду риса, а Хуан Тамад все пропадал на своей делянке. Потом миновала пора дождей, солнечные лучи пронизали почву, рисовые побеги выбросили метелочки, сначала зеленые, а потом золотые, и над полями повеяло запахом спелого риса.

Теперь Хуан больше не ходил в горы. Он нарубил бамбука, собрал сухого когона и построил такой большой амбар, какого никто в деревне до сих пор не видывал.

— Когда же ты собираешься жать на своей делянке? — допытывались у него соседи.

— Не сегодня завтра,— отвечал им Хуан Тамад.

— И сколько же помощников тебе потребуется, чтобы убрать твое поле? — не отставали соседи.

— Человек сто.

— Какой же величины у тебя поле, если убрать его могут только сто человек?

— Отселе и доселе,— отвечал Хуан Тамад.

Наконец настал день, когда мать Хуана пошла созывать соседей помочь им собрать урожай.

Пряча улыбку, люди выходили из домов — один, другой, третий — вся деревня.

— Ну веди нас на свою делянку, Хуан Тамад, так и быть, поможем тебе!

И Хуан повел всех в горы.

— Долго ли еще идти? — не вытерпел кто-то из соседей.

— Мы почти у цели,— ответил Хуан.

Они преодолели еще один подъем и ахнули от изумления, увидев среди холмов маленькую долину.

— Да это поле заросло когоном! — крикнул кто-то.

Но то был не когон. Высокие стебли, стоявшие перед ними стеной, венчали золотые рисовые метелочки, которые клонились долу под порывами горного ветра, и простирались они так далеко, как было видно глазу: «отселе и доселе», но он даже не пытался отогнать назойливую тварь. «Ведь я мертвый,— останавливал он себя,— а мертвые недвижимы».

Челнок проплывал под развесистыми гуавами, отягощенными щедрым урожаем плодов, которые иногда касались лица Хуана и дразнили своим ароматом.

«О сладостные гуавы! — вздыхал про себя Хуан Тамад,— счастье ваше, что я умер, не то съел бы вас все до одной, так вы хороши!»

Челнок все плыл и плыл к устью реки, а на дне его лежал Хуан, печальный и недвижный, да и как могло быть иначе, раз он умер.